Калигула vs христиане: 70 лет назад в Голливуде вышел фильм о Плащанице

Сергей Митрофанов

Там и сям восставший демократический народ побеждает тиранов и бандитов власти в раннем голливудском кино, а если даже и не побеждает («Спартак», 1960), все равно наши симпатии остаются с ним, а не с развращенным Римом. Про который, в частности, сказано: со всех окраин сюда несут товары, амфоры с вином, снедь, а сам он ничего не производит, кроме тирании. Ничего не напоминает? «Довольно кормить Рим!»

Вряд ли следует, таким образом, удивляться, что послевоенный Голливуд так же недвусмысленно относился к «империям» и «императорам», видя в империях немецкую или коммунистическую тягу к постоянным территориальным приращениям жизненного пространства, а в императорах – тоталитарных вождей, вроде Гитлера или Сталина. Соответственно, и христиане начала первого тысячелетия подавались как диссиденты и протолибералы, вступившие на путь ненасильственного этического сопротивления, которое привело в конце концов к демонтажу одной из первых могущественных «тоталитарных» систем.

Иными словами, это прекрасный ясный мир на экране!

А учитывая то, что для многих Голливуд стал волшебным зеркальцем, в котором прозревались не вполне достоверные картинки Истории, то эти картинки затмили многие серьезные исследования. Причем, некоторые сказки Голливуда пережили ни одно десятилетие.

Возьмем – о плащанице Иисуса Христа («Туника», The Robe, 1953), про которую в новые посткоммунистические времена мы уже много чего понаслышали. В коммунистические это история была под замком, а когда россияне стали ездить на Запад (сейчас, правда, Запад снова под замком), то и сами убедились: плащаница действительно существует. «Вау, значит и Иисус Христос существовал!» А на ней, как на рентгеновском снимке, отпечатался облик бродячего пророка.

Тем удивительнее, что плащаница made in Hollywood 1953 года выглядит совсем по-другому, чем та, что выставлена в Турине или демонстрировалась туристам в виде голографической экспозиции в одной из самых красивых церквей Парижа Сен-Сульпис (своими глазами я видел, как церковь осваивает новые технологии). В кино нет знаменитого отпечатка (но, может, потом появится?), а сама она представляет собой не серую, а довольно дорогую бордовую накидку, как будто из фирменного шопа, и фильм в основном повествует о том, как та возникла в нашей истории и как дожила до наших дней в качестве реликвии.

Но не только это в данном случае сподвигло меня пересмотреть «The Robe».

В центре повествования духовное перерождение сына влиятельного сенатора Марцелласа (актер Ричард Бартон), который совершил два странных поступка. Купил себе раба, который ни дня на него не работал, а постоянно влипал в разные политические неприятности, из которых Марцелласу приходилось его выручать. И где-то издалека со спины наблюдал въезд в Иерусалим Иисуса Христа на осле, что не очень мотивированно сделало Марцелласа христианином.

От впечатлений о Христе у Марцелласа осталась пресловутая плащаница, которую его римское начальство в лице похожего на Гитлера Калигулы, естественно, повелело уничтожить, чувствуя в ней какое-то колдовство.

Вообще демократическое отступничество знатного элитария – частый голливудский сюжет. Подобное происходит в пеплумах «Бен Гур», 1959, и в одном из первых классных и прозвучавших на весь мир минисериалов «Последние дни Помпеи», 1984. Для нас в этом заключается непреднамеренно выраженная надежда о «наших людях наверху». Они там все равно есть, даже если все подавлено и зацементировано диктатурой. Потенциал сопротивления всегда существует.

Заслуживает внимание судебный процесс над Марцелласом. Это центральное место картины.

Ему вменялся в вину переход на сторону врагов Рима – христиан, которые критиковали римский режим, говоря, что нет, мол в нем справедливости, а легионеры жестоки. Так же они якобы прочили на место своего короля Иисуса Христа, что уже откровенно попахивало подготовкой переворота. Куда тогда, спрашивается, деваться Калигуле?

Защита Марцелласа, которую он вел сам без адвокатов, заключалась в том, что тезисы про отсутствие справедливости – это не информация, которая могла бы быть верной или ложной, или какая клевета на калигуловский строй, а мнение, на высказывание которого свободный народ Рима имеет полное право.

Что касается обвинений легионеров в жестокости, то в них опять же не содержится дискредитации вооруженных сил Рима, поскольку легионеры сущностно и есть жестоки, у них работа такая, и это явленно в фактах и их заданиях. Напрасно также Калигула опасается «прекрасного Рима будущего» от Иисуса и его иисусавистов, поскольку это всего лишь умозрительный концепт, существующий исключительно в воображении, и к реальному управлению страной отношения не имеет.

Несмотря на свое красноречие и то, что благородный римский народ, в общем-то, с неодобрением взирал на зарвавшегося Калигулу, Марцеллас был осужден судом диктатора. Никто возразить не посмел. Возмущение благородных римлян ограничилось одними только гневными взглядами. До отстранения Калигулы силовиками и последующего его убийства должно было пройти какое-то время, а сейчас ситуация не созрела. Отправляясь вместе с женой на казнь (в фильме 1953 года это подается как хеппи-энд, ведь морально они «победили») Марцеллас передает тунику Христа кому-то из последователей, и почему-то это Калигулу больше не волнует.

Надо заменить, что конфликт Калигулы и христиан полностью выдуман. На тот момент христиане никак не угрожали Риму. Ни в каких ранних донесениях из провинции ничего не говорилось про христиан, и спецназ на поиски туники Рим не посылал. Должно пройти по меньшей мере лет 100-150, прежде чем христианская община начнет оказывать какое-то влияние. И должно пройти 70 лет с создания пеплума «Туника», чтобы мы наконец увидели что-то родное во взаимоотношениях древнего диктатора и его оппонентов.